В одном из небольших гоpодов театp пpоездом давал «Гpозy» Остpовского. Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобpосания тела в pекy. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, споpтзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и т. п.
В одном месте им пpедложили батyт. Делать нечего, взяли, но в сyматохе (или намеpенно) забыли пpедyпpедить актpисy. И вот пpедставьте себе сценy: геpоиня с кpиком бpосается в pекy… и вылетает обpатно. С кpиком… И так несколько pаз...
Актеpы с тpyдом сдеpживаются (сцена тpагическая), зpители в тpансе… В этот момент один из стоящих на сцене с пpоизносит:
– Да… Hе пpинимает матyшка-Волга...
Актеpы, коpчась, падают, актpиса визжит, зpители сползают с кpесел...
*** *** ***
По сюжету одной пьесы муж должен был неожиданно войти в комнату, в которой неверная жена только что сожгла письмо от любовника. Втянув воздух ноздрями, муж кричал, что он слышит запах жженой бумаги, и недвусмысленно интересовался тем, что же такое секретное жгла его жена. Пойманная за руку неверная супруга со слезами во всем признавалась.
На премьере же, однако, сценический рабочий забыл зажечь свечу на столе перед тем, как занавес открыли.
Блудница долго металась по сцене, пытаясь понять, что же ей делать со злополучным письмом. В конце концов, от безнадежности положения, разорвала его на мелкие клочки.
Вошедший муж оглядел картину и, после секундного замешательства, произнес: «Я слышу запах рваной бумаги! Сударыня, извольте объясниться!»
*** *** ***
Перед тем как приехать на постановку в «Современник», Анджей Вайда решил посмотреть «На дне» по Горькому, где Евгений Евстигнеев потрясающе играл Сатина. Монолог «Человек - это звучит гордо» он произносил не пафосно, как это было принято, а с папиросой во рту. В результате хрестоматийный текст производил грандиозное впечатление. Но у Евстигнеева была плохая память, и он все время сокращал длинный монолог.
Режиссер (Волчек) подошла к артисту и строго сказала:
- Женя! Завтра приедет Вайда. Выучи заново монолог, а то будет безумно стыдно...
На спектакле все шло хорошо. До монолога Сатина.
- Человек - это я, ты… - начал актер...
Повисла страшная пауза. Евстигнеев от волнения окончательно забыл слова и смог произнести лишь ключевую фразу: «Человек - это звучит гордо!» - после чего затянулся цигаркой и сплюнул...
Волчек в ужасе повернулась к Вайде и увидела, что тот плачет.
- Анджей, прости, он не сказал всех слов!!!
Вайда, промокая глаза платком, ответил с польским акцентом: «Галя! Зачем слова, когда он так играет?!»
Всем спасибо за поздравления!
Если про батут не байка, а имеет более-менее правдоподобную основу, то этот спектакль для зрителей незабываем)))
Тоже так подумала. Спектакль удался. Катерина не утонула.
Очень люблю байки от Александра Ширвинда.
История от Александра Ширвиндта
— 1980 год. Назревал 80-летний юбилей мощнейшего циркового деятеля Марка Местечкина. На арене цирка, что на Цветном бульваре, толпились люди и кони, чтобы выразить восхищение мэтру. В правительственной ложе кучно сидело московское начальство.
Я, собрав юбилейную команду Театра сатиры, вывел на сцену Аросеву, Рунге, Державина, которые демонстрировали Местечкину схожесть наших с цирком творческих направлений. «И, наконец, — привычно произношу я, — эталон нашей цирковой закалки, универсальный клоун, 90-летний Егор Тусузов». Тусузов (заслуженный артист РСФСР) дрессированно выбегает на арену и под привычный шквал аплодисментов бодро бежит по маршруту цирковых лошадей. Во время его пробежки я успеваю сказать: «Вот, дорогой Марк, Тусузов старше вас на десять лет, а в какой форме — несмотря на то, что питается говном в нашем театральном буфете».
Лучше бы я не успел этого произнести… На следующее утро Театр сатиры пригласили к секретарю МГК партии по идеологии. Так как меня одного — в силу стойкой беспартийности — пригласить было нельзя, меня вел за ручку секретарь парторганизации театра милейший Борис Рунге.
За утренним столом сидело несколько суровых дам с «халами» на голове и пара мужиков с лицами провинциальных инквизиторов, причесанные водой, очевидно, после вчерашних алкогольных ошибок.
С экзекуцией не тянули и спросили, обращаясь к собрату по партии Рунге, считает ли он возможным мое пребывание в театре после такого. Боря беспомощно посмотрел на меня, а я сделал наивно-удивленное лицо и сказал: «Я знаю, что инкриминирует мне родной МГК. Но я удивлен испорченностью уважаемых секретарей, ибо на арене я четко произнес: «Питается давно в буфете нашего театра». Сконфуженный МГК отпустил Рунге в театр без взысканий.
Смешно!
Георгий Штиль
МОСКВА И МОСКВИЧИ
Однажды, когда Георгий Штиль был в Москве, его вместе с Алексеем Эйбоженко пригласили на пользовавшийся огромным успехом спектакль Театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана». «Я пришел в театр, правда, немного опоздал. Смотрю: стоят в фойе два каких-то парня. Один с гитарой, другой - с аккордеоном. „Ну, что опаздываете?“ - говорят. „Извините, ребята, вот так получилось, я ленинградец“. У одного, который с гитарой, вырвалось: „А, понятно, ленинградец“. И когда я проходил мимо, он меня так тихонечко пнул под зад. Я схватил его за горло, кричу: „Давил и давить буду москвичей“. У нас же всегда конфликты со столицей. Он от такой моей наглости даже опешил: „Да мы же пошутили“. Я прошел в зал, сел на приставное место, спектакль был потрясающим. И эти двое появились на сцене. Тот, который с гитарой, был Володя Высоцкий, а с аккордеоном - Валера Золотухин.
От Людмилы Чурсиной.
ПОСТЕЛЬНАЯ СЦЕНА
В 1982 году шла работа над картиной «На гранатовых островах», где Людмила Чурсина играла французскую журналистку. В фильме было предусмотрено несколько постельных сцен. Эпизод снимали в президентском номере в Хаммеровском центре в Москве — цены запредельные, к полудню номер нужно освободить. Эпизод небольшой — герой обнимает героиню, затем она его, затем героиня в обнаженном виде подходит к шторе, отдергивает ее — только и всего. Партнером Чурсиной должен был быть Александр Михайлов. Время бежит, а его все нет и нет. И тут режиссер удалил всех лишних, слышны шаги по коридору. Актриса уже в постели, лежит, ждет. Впихивают какого-то юнца в халате, дескать, мигом в постель, артистка вам все объяснит. «Мотор!» В общем, как вспоминает Чурсина, под одеялом стали знакомиться;
— Тебя как зовут?
— Саша...
— А меня тетя Люда...
Эпизод сняли вовремя и уложились в отпущенную смету.
Ну, солнышко наше мамбиновское, спасибо и спасибо… Подняла настрой до запредельного уровня. Я ж даже во сне буду, наверно, хохотать...
Вспомнила анекдот театральный… но рассказывать сисняюсь… да его, наверно, все знают… Там фамилия одного из актеров обыгрывается...
Надо напечатать завуалировано.
Дааа? Ну, ладно… но это, вроде, анекдот...
В одном театре в пьесе был персонаж по фамилии Волобуев… По ходу пьесы к нему должен был подойти другой актер и, протягивая Волобуеву меч сказать: «Волобуев, вот вам меч!»… Этот актер на репетициях дурачился и говорил: «Воло (тут крестик)уев, вот вам меч. Все смеялись, но перед премьерой строго настрого ему наказали произнести реплику правильно.
Премьера! Актер, вручающий меч очень нервничал, всё время перед выходом твердил реплику правильно. Вышел и торжественно произнес, вручая меч: »ВолоБуев, вот вам (крестик)уй!"
Раневская вернулась домой бледная как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси.
— Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички, знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки, ноги и лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей:
— Что это вы, Верочка, здесь все голые, а вы вон как…
— Ах, дорогая, — вздыхает Марецкая, — я загораю для моих зрителей! Они любят меня; я выйду на сцену — тысяча людей ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног… А кто увидит мое загорелое тело, — кроме мужа, человек пять-шесть? Стоит ли стараться?
В былые времена политучеба была неотъемлемой частью театральной жизни. Так что весь год — раз в неделю занятия, в финале строгий экзамен. Народных артистов СССР экзаменовали отдельно от прочих. Вот идет экзамен в театре им. Моссовета. Впархивает Вера Марецкая. Ей достается вопрос: антиреволюционная сущность троцкизма. Марецкая начинает: «Троцкизм… это…» И в ужасе заламывает руки: «Ах, это кошмар какой-то, это ужас какой-то — этот троцкизм! Это так страшно! Не заставляйте меня об этом говорить, я не хочу, не хочу!!» Не дожидаясь истерики, ее отпускают с миром. До следующего года...
Однажды на съемках фильма «Александр Невский» у Николая Черкасова прихватило живот. Ситуация, можно сказать, комическая. Но не для Черкасова.
По счастью, эпизод в тот день снимался неподалеку от студии. Режиссер-постановщик фильма Сергей Эйзенштейн вынужден был остановить съемки и спешно отправить актера на машине на студию прямо в костюме и гриме Александра Невского. Подъехав к воротам «Мосфильма», Черкасов выскочил из машины и пулей влетел в проходную.
— Пропуск! — потребовал охранник. Но пропуска у Черкасова не было: он остался в пиджаке, а пиджак был в мосфильмовской гримерке… Никакие объяснения не помогали, охранник оказался на редкость упрямым и бдительным. Поняв, что сейчас произойдет непоправимое, Черкасов в отчаянии выхватил из ножен огромный меч и крикнул грозно:
— Перед тобою князь Александр Невский! Дорогу, подлый кнехт, или мой меч — твоя голова с плеч!
Перепуганного охранника удалось разыскать лишь через полчаса — он прятался в караульном помещении…
Сила искусства!
всё очень интересно
Спектакль «Баба-Яга Костяная Нога» ( выдуманный))
Вотъ!