Запахи и звуки...

       Мне было 13 лет, когда не стало той страны, той семьи, в которой я родилась. Что из прошлого можно помнить в 43 года, на расстоянии в тридцать лет? Цены? Вкус? Аромат?

        Хотя, пожалуй, яркие ароматы и звуки обрывками, стоп-кадрами, мозаичными кусочками записались где-то вразброс на участках мозга и приходят невзначай воспоминаниями. Именно они иногда возвращают меня назад, в прошлое, в детство. Пусть не самое счастливое, но такое родное и любимое. Запахи и звуки впускают меня в тот мир, где многие ещё возле меня и дорога жизни не так круто извивается, как теперь.

        Погружаюсь в них и первое, что вспоминается, это лето и тишина в полуденный час. Сейчас в жаркие дни спасает кондиционер за закрытыми окнами, однообразно, хоть и тихо, заявляющий о своем существовании. А тогда окна держали распахнутыми и были слышны самые незначительные звуки.

        На улице пекло, воздух не движется. Солнце косыми огненными мечами проникает сквозь белые простыни,  неплотно занавешивающие окна. И в их свете медленно и хаотично летают пылинки, светясь и пропадая из ниоткуда в никуда. Монотонно гудит залетевший шмель. Иногда слышно, как он бьется о ткань, излучающую свет, и беспомощно падает на пол. На несколько минут наступает совершенная тишина. Только часы пульсируют маятником. Механизм у них исправный до сих пор, хоть довольно старый и изношенный, на каждой секунде, прежде чем шестеренка отмерит уходящее время, часы тихо и коротко кашляют. Лежу на полу, периодически перекатываясь на прохладные участки, глаза закрыты и весь мир ощущаю только по звукам и запахам. Плавно глажу кончиками пальцев выкрашенные доски пола. Глазурь многослойной масляной краски за много лет так и не смогла полностью закрыть все продольные борозды досок. Вот под пальцами круглая и плоская шляпка гвоздя. А вот овальный след от сучка, а вот треугольная впадина от давно уроненного и разбитого здесь оконного стекла.

        Слышу как бахнула, закрываясь, дверца шкафчика на кухне и деревянная доска стукнулась о столешницу, затем последовал размеренный звук нарезаемой зелени. Резкий и свежий аромат укропа наполнил горячий воздух комнаты, а ещё вареной молодой картошки с кусочком масла на её желтоватом изломе. Вместе они не одолели дух краски с суриком, которой были выкрашены полы в доме. К ним примешивался пряной ноткой нафталин из антресоли, где хранились зимние вещи, отрезы шерсти на платья и старинная бабушкина горжетка. А ещё пахнет тяжелыми дорогими вечерними духами, флакончик с которыми я разгрохала совсем недавно. Он разлетелся хрустальными осколками и темными брызгами в разные стороны, и теперь можно было обнаружить недалеко от места событий бурые пятнышки засохших капель духов, источавших сладкий аромат...

        Скрипнула входная дверь и по полу потянуло сквознячком- бабушка вернулась с покупками. Плеск воды в кухне, стук большого керамического блюда о стол, легкое позвякивание лезвия ножа о вилки и короткий сочный хруст лопнувшего бока налитого и сладкого августовского арбуза. В жаркий воздух комнаты постепенно проникает его запах...

        Где-то очень далеко глухо громыхнуло небо. Идет гроза, поэтому так душно и жарко. Ждать освобождения от этого изнуряющего напряжения ещё долго.  Только поздно вечером, после захода солнца, услышу первые признаки пришедшей грозы. Туча подкрадется тихо и незаметно. Огромные капли, летящие в высоты, будут ляпаться о листья, сыпать горохом о жесть крыши, шмякаться в начинающие наливаться лужи. Потом небо расколется молнией, и город накроет раскат оглушительного грома. Дождь будет лить сильней и сильней, соседние дома потонут в пелене воды, водосточные трубы запоют на разные лады, вода требовательно застучит в окно и по отливу, листья начнут бешено отплясывать, уворачиваясь от капель и опять небо стеганет молнией. Долгой, страшной, бело-сиреневой, озаряющей эту вакханалию воды каким-то ненастоящим светом, жгучим и диким. Гром схватит молнию за хвост и дернет что есть силы, да так, что уши заложит на доли секунды. А потом гроза придет в равновесие, гром и молния умчаться в даль, оставив мне ровный и успокаивающий шепот дождя. Когда дождь кончится, он подарит блаженную прохладу и свежесть, к утру она станет немного зябкой и сырой....

        Устав, я засыпаю. Неглубоко, а как бы впадая в забытьё, легкое, поверхностное. Тело становится неестественно тяжелым и неподъемным, а слух и обоняние всё равно обострены.

        Слышу как соседи ругаются. О чем не понятно, но слышу два голоса. Сосед басит низким и размеренным, а соседка перекатывается с сопрано на скрипучий фальцет. Потянуло сигаретным дымком. Это сосед, не выиграв спор с женой, вышел покурить на балкон и успокоиться. Сейчас он докурит и спуститься вниз, к подъезду. Или пойдет в гаражи, маленькие смешные железные домики, разного цвета и размера. И оттуда до поздней ночи будут слышны голоса мужчин нашего двора и громкий дружный смех, звук стука металла о металл, а может быть и музыки, если кто-то не пожалеет аккумулятор и включит радио в машине....

       … Весь сентябрь от домашнего консервирования кухня пропитана ароматом уксуса и гвоздики, укропом и эстрагоном. На тумбе в большом эмалированном тазу разноцветные шары, красные помидор и янтарные лука, соседствуют с зелеными огурцами, желтым болгарским перцем, белоснежными кулачками чеснока и разной зеленью. Этим вечером будем мариновать в зиму ассорти в зеленоватые пузатые баллоны, или «делать закатки», как говорила бабушка. Намытые баллоны жарятся на солнце кверху дном, а рядом на столе лежат крышки для них, как большие медали, отражающие солнце и дарящие потолку необычных золотых зайчиков...

        Доски пола подо мной быстро нагреваются и я перекатываюсь дальше, поворачиваюсь на бок и в нос мне ударяет сладковатый запах бумаги. Это газеты, бережно сохраняемые к ноябрю, лежащие под кроватью. В ноябре будут куплены поздние яблоки, пригодные для долгого хранения. Каждый желто-багровый плод, источающийся сочный, душистый, дурманящий аромат, будет завернут кусок газеты и положен большой в холщовый мешок. Мешок вынесут на балкон и укроют моим старым байковым одеяльцем. А в декабре, после первых легких заморозков, яблоки станут заносить. Не все сразу, а по три -четыре штуки. С холода они совсем не пахнут, разве что легким эхом чего-то сырого и очень холодного. Но, согреваясь, наполнят кухню ароматом теплой осени и воспоминанием о жарком лете. Не успеют иссякнуть яблоки, как из магазина в сетчатой авоське, слегка припорошенные легким снежком, будут приходить апельсины. Удивительные экзотические фрукты, которые потом всю жизнь будут ассоциироваться не с зноем и солнцем, не с дальними странами и чернокожими людьми, а с новогодней елкой, вкусом шоколадных конфет и салатом оливье в хрустальной вазе...

       … Вот мне исполнилось 44 и ещё на один год назад отодвинутся воспоминания. Запорошатся ежедневными событиями, как пылью старые книги. Хорошие, любимые, зачитанные до дыр книги, которые и рада бы прочитать ещё один, сто первый раз, но некогда. Дела. Заботы. Жизнь...