Однадя

Дюшенька качалась в гамаке и смотрела в синее небо, обрамленное желтеющей листвой. Влево-вправо, влево-вправо. Солнечные лучи, косыми линиями выпадающие из листвы, гладили её лицо влево-вправо, влево-вправо. Дюшеньке было чуть больше шести лет и многого она не понимала. Не понимала, почему в один миг так изменилась её жизнь.
 Она родилась и жила в городе с папой и мамой. Должен был родиться братик или сестренка, мама сама ещё не знала. Дюшеньку по утрам папа отвозил в садик. А вечером за ней приходила мама и вела погулять во двор их многоэтажки на детскую площадку, огороженную со всех четырех сторон высоким сетчатым забором, за который ей, Дюшеньке, нельзя было выходить.
 Однажды что-то случилось и вечером, вместо мамы, за ней в садик приехала соседка тётя Ира. Рыдая, обнимала её, целовала и приговаривала:
 -Однадя осталась, Однадя осталась!
 Потом несколько дней Дюшенька жила у тёти Иры. Как-то утром она взяла девочку за руку и повела с собой. Сначала в метро, потом в поезд, потом в маленький пыльный автобус и, наконец, привезла сюда.
 Было уже очень темно, когда тётя Ира и Дюшенька доехали, а потом долго шли по улицам какого-то непонятного города, который совсем не похож на тот прежний, родной город. Домики маленькие, одноэтажные, каждый огорожен невысоким забором, совсем непохожим на забор детской площадки. Наконец они остановились у одного. Все окна в нем темные, как будто там никого не было. И лишь в одном окне горел тусклый желтый свет. Тётя Ира постучала и в окне мелькнул темный силуэт. Этот силуэт вышел из дома, открыл калитку и повел их за собой.
 В доме при свете желтой лампы Дюшенька рассмотрела в силуэте женщину, которой больше подошло бы называться бабушкой, если бы не пронзительные колючие черные глаза, не губы, сжатые в одну тонкую полоску, да не строго сведенные к переносице брови.
 «Прямо Баба Яга какая-то!»-подумала Дюшенька
 После того, как девочку уложили спать, тётя Ира и Яга долго разговаривали в другой комнате. Дюшенька не понимала, о чем они говорят. До неё долетали отдельные обрывки: «не чужая», «старая», «помру скоро», и совершенно загадочное «Однадя осталась». Потом всё вобрал в себя сон обнявший девочку.
 Ей снилась прежняя жизнь. Было утро выходного дня и родители никуда не торопились. Она слышала, как мама напевала что-то мелодичное, ласковое и готовила завтрак. Папа разговаривал с кем-то по телефону и смеялся от всей души. Приветливое солнышко заглядывало в приоткрытые окна, легкий ветерок перебирал складки занавески, пронзительно свистели в высоком небе стрижи, где-то внизу шумели машины, а Дюшенька нежилась в своей кроватке. Вот она видит, как мама подходит и целует её:
  - Пора вставать! - говорит ей мама, только голос во сне не мамин, а той злой Яги. И добавляет строго, — Чего лежишь, пора вставать!
 Девочка проснулась в сильном испуге. Что это? Вокруг всё незнакомое! Чужая комната, чужая постель, чужая женщина глядит на неё строго и даже сердито. Через закрытые ставни едва брезжил рассвет, отчего в комнате сумрак, который мог принадлежать как утру, так и вечеру. 
  - Где тётя Ира? - спросила Дюшенька.
  - Уехала. - через плечо бросила Яга выходя из комнаты
  - А как же я домой попаду? - похолодела девочка. - Я дороги не знаю...
 Но Яга нечего не ответила. Не услышала или не захотела отвечать. Дюшенька собралась было плакать от отчаяния и страха, уже набрала воздуха, как:
 -Иди умойся, - услышала она. - Из коридора направо. И приходи завтракать. Да, быстро давай, времени мало!
 В крошечном закутке, с маленьким оконцем под потолком, раковина, из обоих кранов течет холодная вода. Не дождавшись, когда вода потеплеет, Дюшенька потерла сухое лицо полотенцем и вернулась в комнату. Постель уже застлана, поверх неё лежит платье, колготки и кофта. Переодевшись, она присела на край кровати, не зная, что делать дальше.
  - Где ты там? -послышался окрик Яги. - Опять спать легла?
 Девочка проглотила страх и пошла на голос. Пройдя темный коридорчик, оказалась в светлой просторной кухне, где колдовала Яга над каким-то котлом с зельем, закрывая его спиной так, чтоб Дюшеньке было не видно.
 -Ну, чего молчишь-то? - зло зыркнула на неё Яга. - А где же «Доброе утро!»
  - Доброе утро! - еле слышно ответила девочка.
  - Вот так! - смягчилась Яга. - Садись за стол.
 А сама повернулась к колдовскому котлу, который оказался обычной кастрюлей, в которой варилась картошка. Потом достала сковородку, на такой уж точно можно детей зажарить. Яга извлекла из холодильника сосиски и их отправила на сковороду. Дюшенька сидела ни жива ни мертва. А Яга нарезала хлеб, заварила чай и поставила перед девочкой тарелку с аппетитно пахнущими картошкой и сосисками. Села и сама за стол:
  - Ну, что надо сказать? - чуть подавшись вперед, сжав рот в нитку и щуря глаза, спросила Яга.
  - Не знаю… - испуганно выдохнула девочка.
 Яга цокнула языком и чуть ухмыльнулась:
  - Приятного аппетита говорят друг другу люди!
 «А ведьмы, что говорят?»- мелькнуло у Дюшеньки в голове, но она сдержалась и, молча уткнувшись в тарелку, стала есть.
 Постучали в дверь. Яга пошла открывать. Девочка немного расслабилась и стала озираться вокруг. Обычная печь, обычный стол, обычная посуда. Хлеб, чай, сахар, печенье в вазочке, всё вокруг девочки было обычным, не колдовским, не зачарованным. Даже горка яблок в плетеночке такая же, как порой стояла у них дома.
 «Однадя.» - доносилось от входной двери. О чем разговор — не разобрать, Яга спорит с кем-то, что-то быстро говорит, перебивает. Послышались шаги и в кухню вошла женщина-воздушный шар. Вся круглая, с круглым лицом и круглыми глазами над круглыми щеками, прическа как круглый помпон искусственно завитых волос:
 -Здравствуй, зайка! - проговорила Круглая женщина медовым голосом с приторной улыбкой. - Кушаешь? Умничка! Пойдешь ко мне в гости? У меня куча игрушек есть и подружечка тебя там ждет!
 «Ещё одна ведьма! - со страхом подумала девочка. - Эта хоть добрую играет. И как Лидка, подружка из садика, узнала где меня искать? Непонятно.»
 Круглая женщина обратилась к Яге:
  - На сколько уедешь?
  - Вечером вернусь. - ответила Яга
  - А успеешь? - спросила Круглая.
  - Всё готово, мне только документы забрать. Ирка, их соседка, побегала. Спасибо ей.
  - Ты ж старая, куда тебе дитя?- не унималась Круглая
  - Не твоего ума дело! - зло оборвала её Яга. - За своими следи. Чтоб мужья не разобрали! А то одна останешься!
 -Тьфу, ты ведьма! - вскрикнула Круглая. - Когда с сыном ссорилась и в след ему ругалась, ты не думала, что всё так обернется! Вот и не ездил он к тебе шесть лет!
 -Угомонись! - повысила голос Яга. - Он мне письма писал. Мы помирились. Они второго ждали. Родили бы и приехали, но...
 Тут Яга осеклась и, резко выпрямившись, отвернулась от Круглой. Та помялась и тихо произнесла:
  - Ну, прости...
 Дюшенька не поняла их разговора и кроме страха ничего не испытывала. А они обе молча смотрели, как девочка пыталась завтракать, запихивая в себя еду через силу, совершенно лишившись аппетита. Круглая привела девочку от Яги к себе домой. В самой большой комнате, как живой оазис среди моря игрушек сидела копия Круглой женщины, только вместо помпона на голове у Копии был хвостик и заколочка. Лидки не было.
  - Давай играть, - сказала Копия.
  - Давай. - согласилась Дюшенька.- Во что?
  - В маму и дочку! - предложила Копия, но как-то странно поглядев на Дюшеньку, добавила. -Хотя тебе, наверное, уже в это играть не надо.
 -Идите гулять! - вмешалась Круглая. - Погода теплая. Во дворе себя чем-нибудь займите!
 Девочки вышли из дома. На крошечном пятачке напротив крыльца устроили сначала школу, потом магазин, потом замок принцесс. Но Копия вредничала и всё время отбирала у Дюшеньки игрушки, обижалась и грозилась зайти в дом. Устав от капризов Копии, девочка обошла дом вокруг и увидела натянутый гамак, оставшийся с лета. Никого ни о чем не спрашивая, утомленная напряжением и страхом, она легла в гамак и на все призывы Копии поиграть, отвечала отказом. Так и пролежала весь оставшийся день, ожидая возвращения Яги. Гамак качался медленно и плавно, заходящее солнышко ласково гладило лицо и руки, листья шумели над головой. И девочка думала, что, пожалуй, всё, что окружает её, эти люди, Копия и Круглая Женщина, да и сама Яга не желают ей ничего плохого. Хотя очевидно и хранят какую-то тайну.
 «Но тайна эта, наверное, не опасная, раз её рассказали маленькой девочке, дочке Круглой Женщины, пусть она и вредина. Потом расскажут и мне.» - решила для себя Дюшенька, закрыла глаза и стала слушать ветер, шуршащий в листве. Поздним вечером приехала Яга и молча забрала девочку обратно. На вопросительный взгляд Круглой, ответила кивком.
 Глубокой ночью Дюшенька проснулась. Девочка открыла глаза и увидела еле заметный свет, сочащийся в щель между дверью и полом. Она прислушалась и ей показалось, что кто-то плачет. Не громко, сдавлено, но отчаянно и горько. Ужас охватил девочку, сердце готово было выпрыгнуть, ладони похолодели, а дыхание участилось. Плач не прекращался. К нему прибавилось странное бормотание, больше похожее на причитание и опять она различила «Однадя»

 Девочка тихонько встала с кровати, не обуваясь, на цыпочках прокралась к двери и попыталась заглянуть в соседнюю комнату, но щель была слишком узкая. Стараясь не шуметь, приоткрывая дверь, прося её не скрипнуть, выглянула на свой страх и риск. Она увидела, что стол, стоящий посередине комнаты, засыпан фотографиями. На них были папа и мама. Мама была в белом платье, а папа в темном костюме. Ещё на столе были фотографии какого-то мальчика и женщины, обнимающей его. А вот и себя на фото Дюшенька разглядела, только маленькую ещё. За столом сидела Яга. Она закрыла ладонями лицо и плакала, тихонько раскачиваясь. Сквозь пальцы текли слезы. Яга тихо всхлипывала и что-то говорила негромко, невнятно.
 Дюшенька не знала, что делать. Обнаружить себя или вернуться в кровать. Доброта и сострадание взяли верх над страхом. Набравшись смелости, девочка подошла к Яге и мягко тронула её за рукав:
- Не плачьте. - сказала она вкрадчиво и тихо.
 Яга отняла руки от лица, и увидев Дюшеньку, раскинула их и крепко прижала её к себе:
 -Деточка моя, внученька моя! Одна Надя из всех и осталась! Одна Надя! Горюшко моё горькое! Стара я, не успею вырастить тебя! Одна Надя у меня, одна! Нет никого на целом свете! Надюшенька!
 Вдруг остро всё поняв и осознав, девочка обняла в ответ и заплакала, тоненько причитая:
 -Бабушка, родненькая! Не плач! Всё будет хорошо! Я быстро вырасту! Обещаю! Бабушка, не плач! - и принялась целовать её строгое, почти злое, родное лицо.