Чужой дом ч. 9

Часть 8 здесь

Лидия Николаевна рассматривала комнату, когда-то бывшую личной её подруги, очень внимательно. Перебираясь глазами от одной детали к другой. Вот на трельяже среди косметики, парфюмерии, рядом с шкатулкой с украшениями и блистерами с лекарствами стоит их фотография в рамке за стеклом. Они вдвоем на фоне пансионата. Перед уездом сфотографировались и каждая получила свою. Где фотография Лидии Николаевны? Да, кто ж знает. А Вера Львовна сохранила одну для всех. Вот на стене рядом со шкафом её подруга одна, где-то в поле, среди колосьев в разгар лета. А на другой фотографии она чуть моложе на лыжах, а за ней густой еловый лес. И ещё десяток разных фотографий. Где-то рядом с ней ещё люди. А есть странная фотография: Вера Львовна моложе лет на пятнадцать-двадцать той, что узнала Лидия Николаевна, стоит на фоне своего дома. Держит на руках сверток с ребёнком. Лицо грустное, кажется она плачет. Рядом стоит Бирюков, и не смотрит в кадр, а отвернулся от Веры и даже голову опустил. 

Откуда-то донеслось знакомое «Ого!» её калитки и звонкий голос Ани:

-Тёть Лида!

Лидия Николаевна сняла со стены фотографию, быстро спустилась на первый этаж и встретила гостью у входа.

-Тёть Лида, пойдемте я вам поселок покажу. А обратной дорогой обедать пойдем.

-Анюта, ты не знаешь, что за странная фотография такая? - спросила Лидия Николаевна, показывая фото.

Аня смутилась, отвела глаза и сказала:

-Я точно не знаю… Это дед мой и тёть Вера.

-А что за дитя у Веры на руках? - допытывалась Лидия Николаевна.

-Я. - коротко ответила Аня и медленно развернувшись, пошла по направлению к калитке.

Неловкость от этого разговора мешала пустой болтовне. Аня шла почти молча, лишь указывая на какой-либо объект и говоря:

-Магазин. Управа. Станция электрички. Остановка автобуса. Школа. Ещё магазин.

Лидия Николаевна чувствовала, что случайно тронула какую-то тайну, которая причиняет боль этой славной и доброй девушке. И пожалуй не только ей. Бирюков тоже не ходил в дом. Чемоданы он внес и оставил у самого порога. 

-Прости, Анюта, - заговорила наконец Лидия Николаевна, извиняясь не известно за что.

-Угу… - ответила Аня и чуть-чуть повеселела поняв, что дальше её расспрашивать не будут.

-Ты знаешь где похоронили Веру Львовну? Я бы хотела пойти к ней.

-Да, знаю. Хотите отведу?

И они пошли по направлению к церквушке, ярко сверкавшей позолотой единственного купола и шпилем колокольни. Дорога туда была прямая и скоро за церковью стали виднеться кресты разного материала и дороговизны, а так же прямоугольники гранитных памятников. Огибая с разных сторон могилы, Аня провела к участку, где было две могилы. На более свежей не было памятника или креста, лишь табличка с указанием имени и дат жизни и смерти. Рядом был небольшой обелиск из черно мрамора с полу-профилем мужчины плохо просматривающийся на фоне камня. Лидия Николаевна прочитала имена и поняла, что мама и сын теперь рядом в земле и вместе на небесах. 

За обедом девушка оттаяла, и опять в хорошем настроении и в добром веселье они поели. После чего Анюта предложила свою помощь Лидии Николаевне по части уборки. В четыре руки они отмыли окна во всем доме, полы и поверхности. Сняли и перестирали все занавеси, скатерть из кухни и прочее. К вечеру обе уставшие сидели в беседке у Лидии Николаевны и пили чай с мёдом, найденном у Веры в шкафчике, и с печением наспех купленном в ближайшем магазине. Наслаждались прохладой вечера почти по летнему теплого и наполненного сосем не осенними звуками насекомых, не смотря на конец октября. Задняя дверь дома была открыта нараспашку и тихо играющее радио на кухне создавало уютную атмосферу в беседке. Бирюков весь день ездил по делам, а вернувшись и узнав что они провернули за сегодня, обернулся и привез торт-мороженное и огромный арбуз. Арбуз было решено оставить на утро. А торт был почти весь съеден. Разошлись к полуночи. 

Убрав вымытую от чая посуду в шкаф и отправляясь спать, Лидия Николаевна вдруг с очевидной ясностью ощутила, что знает этот дом. Пусть она в нем меньше суток, но дом принял её как хозяйку. Любимую хозяйку. Дом не прятал от неё ничего, чтобы она не начинала искать. Он как бы говорил с ней всё время, пытаясь услужить: «Ведро для воды? А вот под раковиной возьмите! Коробочка с чаем? Вот, рядом с баночкой меда! Утюг и гладилка? Пожалуйте под лестницу! А вот посмотрите розетки за дверью кухни!» Улыбнувшись своим мыслям она поняла, что это Вера Львовна так вела хозяйство, как вела бы его сама Лидия Николаевна. И ещё раз погрустила, что утратила родственную душу.

Следующий день был воскресным и праздничным. О чем однозначно сообщили звонкие колокола, поющие затейливым перезвоном и не умолкающие всё утро. Сюда они были слышны негромко, создавая легкий ореол старинного уездного городочка. Лидия Николаевна никогда не была набожной и религиозной. Куличи к Пасхе пекла, хоть и не святила, и кутью варила к Рождеству. На этом и заканчивались все её религиозные обряды. Но сегодня она, сама не зная почему, решила сходить в церковь. 

В теплом сумраке тихо потрескивали желтые огоньки свечей, пахло ладаном и мятой. Густой голос батюшки читал быстро и непонятно, нажимая на букву «о» и растягивая её низким гудящим басом. Контрастно оттеняли его тонкие голоса на клиросе, в нужный момент произносившие «Аминь!» Лидия Николаевна купила свечей, чтоб поставить за умерших и за здравствующих. Переходя тихо от одной иконы к другой и выискивая нужных святых, натолкнулась на Бирюкова:

-Доброго утро, Степан Иванович! - шепотом поздоровалась она. - Вот не знала, что вы ходите в церковь.

-Я не хожу, - ответил Бирюков поздоровавшись. - Анюта поет в хоре, а я её жду. После церкви в город поедем на рынок, из вещей кой что прикупим.

Лидия Николаевна подняла глаза и разглядела среди едва различимых овальных ликов живых свою знакомую. Аня стояла почти у самой стены, опустив руки, сцепив кисти и чуть приподняв голову, смотрела на слепящий луч солнца под самым куполом, льющийся в узкое оконце. В луче плавали тонкие паутинки дыма ладана и светящиеся пылинки. Аня пела этому лучу. В нем сейчас для неё было олицетворение бога. Её удивительно одухотворенное лицо теряло свою восточную особенность и теперь поверх этих миндалевидных глаз и смуглой кожи проступал свет, идущий изнутри, не имеющий национальности, расы и какого-либо другого отличия от луча под куполом. 

-У тебя есть планы на сегодня? - отвлек её Бирюков.

-Нет! Вчера столько сделали, сегодня сил нет. - отозвалась Лидия Николаевна.

-Поехали с нами, - предложил Бирюков. - Анютку к зиме приодеть надо, женский совет не помешает. От меня толку мало. А она уже не девчонка - невеста. Надо наряжать!

Возвращались уже в глубоких сумерках. День прошел очень успешно для всех троих. Бирюков был доволен, что не нервничал при выборе одежды, так как сидел в машине и ждал. Аня была рада, что спросить мнение о покупке можно не у материально заинтересованных продавщиц. А Лидия Николаевна радовалась, что так нужна и так принимаема этими двумя людьми. Ведь она пыталась звонить своим в Воронеж. Ирочка и Игорек не брали трубки. Взволнованная и испуганная Лидия Николаевна набрала невестку и узнала, что всё хорошо. Что Евлампия потихоньку растет, а Сашенька скучает по бабушке. Что все живы и здоровы. Почему не отвечают на звонки? Невестка долго молча дышала в трубку и не отвечала. По её дыханию было не сложно догадаться, что ответ она знает, но ответ сильно расстроит Лидию Николаевну.

-Ты приезжай, когда захочешь. Евлампию бери и приезжай, - неожиданно для самой себя позвала в гости невестку и внучку, обходя стороной сына.

-Спасибо! - тихим голосом ответила та. - Я приеду. Пусть чуть подрастет дочка и приеду.

После этого разговора сильная тяжелая обида горькой пеленой отделила Лидию Николаевну от детей. Как не уговаривала она себя, но факты упрямо твердили, что сын и дочь отказались от неё. Навсегда ли? Покажет время. Надо просто пережить это время, переждать...