Опасный вираж

Спасибо, Господи, тебе, что в этом мире ты оставил небольшое место обыкновенному чуду.

За окном май. В распахнутое окно  ласковыми лучами заглядывает  утро, пахнущее ночным дождём и яркой распустившейся сиренью. День обещает быть замечательным. Но только не для Вареньки. Как застывшее изваяние, вот уже целый час она сидит, положив руки на клавиши фортепиано, не в силах ни понять, ни принять того, что произошло с ней.
    У Варюши сегодня отгул. Ровно час назад она проснулась, а потом, выходя из душа,  увидела на столе забытый  мужем мобильный телефон и заглянула в исходящие сообщения. Она не знает, зачем так поступила. За четыре года брака ей никогда и в голову не приходило рыться в карманах  или просматривать эсэмески человека, с которым знакома с детства, которого знает, как саму себя, и кто является, по сути, её вторым я.  Почему она сделала это сегодня? Случайно, спросонья, по инерции? Ответа нет.
     Варенька по-прежнему сидит в состоянии прострации, едва касаясь пальцами клавиш, и десятый раз пытается  сыграть любимый ноктюрн Шопена, звуки которого, как волшебная мантра, всегда успокаивают её в любых ситуациях. Однако сейчас она не может пошевелить и пальцем, и,  кроме того,  что час назад прочла ворох любовных смс Максима другой женщине,  Варя ничего не понимает. 
       Тёплое солнце и аромат сирени всё решительнее заполняют комнату, но Варюшу бьёт озноб. Боль… Она везде. Даже в подушечках пальцев, касающихся клавиш. Жизнь  рухнула в одну минуту – так просто, пошло, банально, как у всех. «У нас всё будет по-другому. Пусть весь мир живёт по своим законам, в нашем будет всё не так», – слышит она голос любимого, когда-то сказавшего эти слова.
        Варя одевается и выходит на улицу. Ей всё равно, куда идти, безразлично, как она выглядит,  не знает, который час и не соображает,  в какой район  города  несут  ватные ноги. Ужасно хочется плакать, но она не может, шок парализует сердце. Присев на лавочку и бессмысленно глядя на лужу, Варюша вспоминает Максима школьником,  с его ясной улыбкой, всегда оберегавшего её от малейшего косого взгляда или грубого слова. В памяти всплывают  загородные поездки, походы в кино, споры, первый поцелуй, первая близость, свадьба, венчальные свечи, соединившие их жизни навек и в горе и в радости…
          Как же это могло случиться? Кто эта женщина?  Когда  всё началось и как она, Варя, такая умная и чуткая, могла быть так слепа? А главное – что теперь делать? Устроить скандал, сделать вид, что ничего не произошло, выждать время, умереть, убить его? Мысли вертятся, как в калейдоскопе, и Варе уже кажется, что она реально сходит с ума. 
   И вдруг из этой чехарды, как чёрт из табакерки, выпрыгивает фраза, изречённая когда-то её мудрой бабушкой: «Никогда не давай себя ударить. Бей сама. Всегда бей первой». Вот он… Единственный выход сейчас, чтобы не проиграть своему горю. Она ничего не спросит, не устроит истерику с выяснениями, не станет ждать его страшного признания. Она опередит удар, спокойно и хладнокровно солгав, что у неё есть любовник, что неверна и что, наверное, давно  разлюбила. В Вареньку будто вселяется злой бес, о существовании  которого она раньше не подозревала. И хотя краем сознания понимает, что это сумасшествие, что сейчас  это не она, что всё гнусно, –  остановиться  она  уже не может,  её несёт как по течению, и от этого становится почти весело.
         Вернувшись домой с полными пакетами продуктов,  как заведённый  робот, Варя начинает колдовать у плиты, потом наводит идеальный порядок в квартире, и наконец, занимается непосредственно собой. Из зеркала на неё смотрит молодая, очень хорошенькая  женщина, знающая цену своей красоте, и отражение волшебного стекла придаёт новых сил исполнить задуманное.

Максим приходит поздно, уставший, немного грустный, у него очень тяжёлый день. Однако Варюшины усилия не проходят даром, и за ужином, рассказывая о текущих делах, муж смотрит на неё взглядом, значение которого ей более чем понятно. Ведьма, сидящая внутри, решения своего не меняет, и всё же Варя никак не может найти подходящего момента, чтобы выпустить эту бестию на волю. А когда спустя некоторое время после ужина ласковые  руки обвивают её тело тесным  кольцом, всё на свете становится неважным.
          И всё же,  после бурной близости,  сумасшествие возвращается с новой силой, и, лёжа на плече мужа, Варенька с ужасом думает о том, что, возможно, он сегодня точно так же целовал и обнимал другую. Эта мысль, как хлыстом, обдаёт новой болью, и тогда, набрав в лёгкие воздуха,  Варя  открывает рот, чтобы произнести страшные слова… Но не успевает.
       – Ты представляешь, – говорит Максим, – мало того, что сегодня промотался по объектам  загнанной  лошадью, так ещё и без смартфона целый день как без рук. У тёзки моего Максимки  Корецкого вчера телефон приказал долго жить, так он попросил мой, вытащил из него симку  и вставил свою. Приспичило,  видите ли,   пассии срочно позвонить, влюблён как ненормальный. Потом, подлец,  убежал на свидание,  а я зашился  вконец,  и сначала вылетело из головы симку  поменять, а утром и аппарат дома  забыл. Совсем  растяпой стал…
        Варенька медленно переваривает то,  что она только услышала, а когда  смысл наконец-то доходит и пазл складывается, её охватывает панический ужас от понимания того, что она сейчас  едва не убила единственное сокровище, которым дорожила в жизни,  – любовь мужа. Словно вырвавшись  на волю из ненавистных тисков, внезапно улетучивается боль, слёзы солёным водопадом заливают лицо, переходя постепенно в отчаянные рыдания. Ошарашенный и перепуганный Максим успокаивает её, целует, ещё не понимая, в чём дело, потом  требует объяснений, и, Варенька, не переставая всхлипывать,  рассказывает  правду.
         После долгого молчания   Максим заключает жену в объятия, гладит по мягким локонам  и шепчет, приблизив губы к самому уху:
         –Бедная,  моя девочка…Как же ты прожила с этим целый день? Я бы на твоём месте давно мозгами двинулся, наверное. Зачем ты не выяснила всё сразу? Глупый мой заяц… Запомни раз и навсегда. Что бы ни случилось, тебе достался в жизни динозавр, для которого всегда была, есть и будет лишь одна женщина на свете. И пусть весь мир катится к бесу  с его гнилой полигамностью – ты  у меня одна, понимаешь? Я же обещал тебе, что у нас всё будет по-другому, обещал? Так вот и не смей мне не верить. Такое бывает редко. Но оно бывает. И у нас будет всегда именно так. Пока смерть не разлучит…
      Он ещё долго что-то говорит, и Варя уже не плачет. Как после тяжёлой операции, она  слушает его слова, которые  постепенно  в  сознании сливаются с волшебными ясными звуками шопеновского ноктюрна. В распахнутое окно  нежной волной льётся ночной аромат  сирени, и Варенька, окончательно успокоенная и расслабленная, засыпает на груди мужа младенчески-безмятежным и счастливым сном…

Май 2012

Автор Арфа